Катон нахмурился, припоминая усталое безразличие легата перед лицом смерти и, казалось бы, неминуемым провалом заговора. Тогда это казалось слегка неуместным, и префект счел это за высокородную спесь, присущую патрицианской прослойке, которой Пастин был плоть от плоти. Однако теперь, по зрелом размышлении, он заподозрил, что дело здесь не только в этом.

– А есть ли, кроме Шестого легиона, еще какие-то части, что сейчас держат путь через империю? Может, другие легионы или когорты ауксилариев?

Паллас, подумав, нежным движением обхватил себе пальцами горло.

– Вообще-то да. Как раз сейчас из Киренаики в Паннонию[52] направляется Двенадцатый легион. Для устрашения местных. При нем, как мне помнится, есть и вспомогательные когорты.

– В Паннонию? А он останавливается где-нибудь в пути?

– Да, в Брундизии, – кивнул Паллас. – Для пополнения запасов. А тебе что за интерес?

Катон понуро вздохнул.

– Скорей всего, именно это Пастин и подразумевал под «другой силой». Я в этом уверен. И если Нарцисс с оставшимися заговорщиками доберется до Двенадцатого легиона, вместе со своим серебром и Британником, то сил у них будет вполне достаточно, чтобы двинуться на Рим и довести начатое до конца. Тем более что остаток Шестого наверняка к ним примкнет.

Лицо императорского секретаря вытянулось. Он с плохо скрываемой тревогой подозвал к себе Бурра и заставил Катона повторить сказанное.

– Ну и дела, – угрюмо выслушав, заворошился Бурр. – Что делать-то будем? Мы и сегодня-то управились кое-как. А если грянет такая силища, то нам всем тут несдобровать.

– Но ведь можно послать за подкреплением? – полунамеком спросил Паллас. – Позвать пару верных императору легионов и остановить изменников…

– Поди дозовись. Ближайшие легионы, на которые можно положиться, стоят по ту сторону Альп. Вовремя они сюда ни за что не поспеют.

Катон глубоко вздохнул.

– Значит, Нарцисса со всей его камарильей нужно поймать и уничтожить до того, как они сольются с Двенадцатым легионом. Только действовать нужно прямо сейчас, пока есть хоть какой-то шанс их остановить. – Он требовательно посмотрел на Бурра: – Какие будут приказания, господин префект претория?

Начальник гвардии скосил глаза туда, где над Боариумом, постепенно отползая к реке, пухло клубился сизый дым.

– Нужно собирать резервы и припасы. Готовить город к осаде.

Взгляд Катона перехватил Паллас и, приобняв Бурра за плечо, успокоительно сказал:

– Одно остается незыблемым: ты должен находиться близ императорской особы. Никто не защитит его так, как ты, друг мой. Ты должен оставаться в Риме и обеспечивать его безопасность.

– Ты прав, – утвердительно буркнул Бурр.

– А преследование смутьянов мы поручим одному из твоих подчиненных. Мне кажется, логичнее всего дать это задание Катону. Он знает Нарцисса и ход его мыслей. А ты пока можешь управиться без него.

– Н-ну… Пожалуй, да. Во всяком случае, пока. Ровно столько, сколько времени уйдет у него на погоню.

– Точно, – готовно кивнул Паллас. – Так сколько человек тебе нужно, префект Катон? Половины гвардии будет достаточно?

– Половина – слишком много, – вскинулся Бурр. – Мы не можем оставлять столицу плохо защищенной.

– Хорошо. Тогда… четыре когорты? – пошел на уступку Паллас.

– Вместе с конным контингентом, – внес свою правку Катон. – Для маневренности, чтобы, где нужно, наседать или замедлять неприятеля.

Бурр неуверенно поглядел вначале на советника, затем на префекта и обреченно кивнул.

– Будь по-твоему. Но чтобы быстро с ними разделаться и сразу обратно, ты меня понял?

– Понял, господин военачальник. Постараюсь оправдать доверие.

– Ты его оправдывал неоднократно, – осклабился Бурр. – Бери свою когорту, а в придачу к ней даю тебе когорты Тертиллия, Мацера и Пантелла.

Вторая когорта испытывала нехватку в людях еще до боя за Фламиниевы ворота. Тертиллий тоже понес потери. Свежими были разве что две последние. Но препираться с начальством значило лишь терять драгоценное время. И Катон отсалютовал:

– Иду собирать людей и отправляюсь.

– Фортуна да пребудет с тобой, – встречно салютнул военачальник и поспешил к императору, который с озорной, чуть детской зачарованностью наблюдал сейчас за пожаром.

– Ну вот, – вздохнул Паллас, – теперь ты располагаешь всем необходимым. Делай свое дело и сразу же возвращайся в Рим. Ну, а на мне пока император и наш Бурр. – Протянув руку, он слегка сжал Катону предплечье: – Надеюсь, ты отыщешь своего сына, Катон.

Ишь ты… С чего б такая заботливость? И тут до Катона дошло, почему для погони за изменниками Паллас избрал именно его. При ставке ценою в жизнь сына ни один офицер во всей армии не сможет выполнить это задание с большей тщательностью. Ну, а если Луций все же убит, то никто не отомстит бунтовщикам с такой неотвратимостью, как префект Катон.

– И последнее. – Паллас посмотрел близко, в самые глаза. – Британника доставить обратно живым. А вот Нарцисса непременно умертвить. Чтобы на этот раз мне уже не сомневаться в его гибели. Поклянись мне в этом.

Катон кивнул.

– Перед всеми богами клянусь, что не буду знать ни сна, ни отдыха, пока Нарцисс не будет уничтожен. – Вынув кинжал, Катон чиркнул себе по левому предплечью так, что показалась кровь. Стиснув кулак, он посмотрел на первые капли, потекшие к запястью. – Это мое подношение богам, в знак верности моей клятве. Нарцисс умрет.

Небо к востоку уже светлело, когда Катон с Макроном, натянув поводья, остановили коней на вершине холма с видом на конечный отрезок Остийской дороги. Впереди раскинулся огромный порт, через который проходила вся лавина идущих в Рим товаров, от дворцовых деликатесов до жизненно важного запаса зерна для прокорма плебса. Внутри городской стены плотно стояли инсулы, соседствуя с храмами, базиликами и складами вдоль Тибра и бухты. Темными иглами торчали в отдалении корабельные мачты.

За двумя офицерами ехала одна из конных турм[53]. Еще три ночами осуществляли дерзкие броски на врага, пытаясь тем самым замедлить продвижение легионерской колонны. В четырех милях позади шли пешие когорты, пытаясь угнаться за Нарциссом со товарищи, но было ясно, что теперь эти попытки тщетны. Нарцисс вместе со своей бежавшей из Рима свитой близился к Остии со значительным опережением. Голова вражеской колонны уже вступила в порт, а остальные когорты сомкнулись и теперь легко отражали выпады и броски преторианской кавалерии.